Реликт (том 2) [Книги 4–6] - Василий Головачев

Присутствующие в бункере переглянулись.

— Никто, — констатировал Аристарх мрачно. — Странно. Его нет ни дома, ни на работе, ни вообще на Земле. Неужели ФАГ убрал его?

Я попробую поискать по своим каналам, — после молчания сказал Герцог. — Зачем он вам?

— Он мой друг…

— Бывший.

— Он мой друг, и я хотел бы поговорить с ним, прежде чем… Короче, он мне нужен. И еще вопрос: куда подевались К-мигранты и кайманоиды?

— На этот вопрос ответить легче. Две их запасные базы мы раскрыли и захватили. Реперная база гуррах пока не найдена, но есть подозрение, что она укрыта в одном из горных районов Лаокоона на Марсе. Там видели гуррах. Я планирую разведрейд в это место.

— Я с вами, если не возражаете.

Герцог кивнул:

— Не возражаю. Теперь о деле. На базе тех данных, что получили ваша жена Забава и внучка Видана, Велизар хочет провести эксперимент по управлению полем нашего северославянского эгрегора. Нужен третий угол квалитета ответственности, а также третий перципиент.

— Кто первые два?

— Велизар и Пайол Тот.

— Согласен. А почему эту честь решили предоставить мне? Разве вы сами не могли составить квалитет?

— Мы в дублирующем экипаже, Аристарх. Эксперимент опасен, и нужна подстраховка. К тому же темные эгрегоры все больше овладевают пространством, пора поставить заслон.

Лабовиц покачал головой:

— Если начнется война эгрегоров…

— То что?

— Человечество сойдет с ума! Нас ожидает эпоха дуккхи[105].

— Ты можешь предложить что-то иное?

— К сожалению, я не лидер своего эгрегора. Но тоже пойду с вами.

Дно мира

Его разбудили звуки музыки.

Впрочем, слово «разбудили» не совсем отражало его состояние, как и слово «музыка» — то, что он услышал. Скорее, это был «белый шум» Вселенной, который заставлял двигаться вопреки собственной воле, жадно вслушиваться в звуки, подпевать, рыдать и смеяться — так он был невыразимо сложен и прекрасен!

«Белая музыка» стихла…

Ставр очнулся, с изумлением огляделся. Его спутники осматривались по сторонам примерно с теми же чувствами, и даже Грехов выглядел заторможенным или рассеянным, прислушиваясь то ли к своим ощущениям, то ли к звукам внешнего мира.

Они стояли посреди совершенно пустого куполовидного помещения с черным полом и перламутровыми стенами. Сила тяжести здесь соответствовала земной, а источник света отсутствовал — казалось, светится сам воздух. И стояла в этом помещении такая глубокая тишина, что был слышен шум крови, бегущей по сосудам. Никому из путешественников не удалось даже в потоке Сил прощупать, что за мир скрывается за стенами купола. Во всяком случае, с первого раза у Ставра это не получилось.

— Кто-нибудь из вас представляет, где мы находимся? — поинтересовался Грехов, продолжая прислушиваться к чему-то. — Что это за место?

— Дно Мира, — сказал неунывающий Диего.

Ставр напряг силы, стараясь, чтобы этого никто не заметил, и на мгновение разорвал пелену глухой тишины и неподвижности.

— Погранзастава, — пробормотал он. — Это погранзастава «серых призраков».

— У него очень хороший пси-резерв, — одобрительно глянул на Панкратова Ян Тот, обращаясь к Грехову. — Вы не находите, мэтр?

— Посмотрим. Я на него очень рассчитываю, — сказал Габриэль с неким туманным намеком. — Судьба его блистательна и необычна, но механизм ее реализации понятен лишь Универсуму.

— Зато непонятен мне, — признался Диего Вирт. — Что за смысл ты вкладываешь в эти слова? Даже Универсум не может знать судеб своих отдельных клеток-вселенных.

— Почему? — заинтересовался Ян Тот. — Он ведь обладает полным знанием законов, используемых в той или иной метавселенной.

— Полная формализация научного знания невозможна, как и применение принципов детерминизма.

— Это по крайней мере спорно. Принципиальная невозможность полной формализации знания может быть законом только в, нашем домене, в нашей метавселенной, об остальных мы ничего не знаем.

Диего спорить не стал, хотя возражения у него были, потому что он не раз беседовал на эту тему с Греховым и знал то же, что и он.

— А почему мы не выходим? спросил он. — Или нас ждет карантин?

— Сам же сказал — это Дно Мира, — серьезно проговорил Ян Тот. — Мы у границы домена, где метрика пространства из индефинитной становится псевдоевклидовой, а то и вообще метрикой Минковского. Защита наших костюмов может не справиться с корреляцией местных законов.

— Возможно, ты прав, файвер, — вздохнул Грехов, снова посмотрев на Ставра с неопределенным интересом, словно приглашая его вмешаться в разговор. — Нам с Панкратовым придется выйти вдвоем. Ему не страшен даже дьявол, да и я… — Беглая улыбка тронула губы Габриэля.

С тихим звоном в сплошной стене купола появился прямоугольный контур. Грехов, не говоря ни слова, направился к нему, тронул стену рукой, и рука по локоть вошла в перламутровое мерцание, исчезла. Без задержки Грехов шагнул дальше, пропал. Ставр молча двинулся следом, на мгновение свет в глазах сменился тьмой, и он вышел… на вершину невысокого холма, поросшего обыкновенной зеленой травой. Отсюда открывался вид на бескрайнюю холмистую равнину, уходящую, казалось, в бесконечность. Небо над равниной казалось вполне земным, высоким, ему не хватало только солнца и облаков.

Ставр оглянулся и вздрогнул.

За небольшим каменным строением, имеющим вид старинной часовенки, из которого вышли разведчики, в километре начиналась гигантская стена! Впрочем, слово «гигантская» не отражало масштабов явления. Сложенная из огромных каменных блоков стена уходила вверх и в обе стороны — в бесконечность, как и равнина с другой стороны.

— Вот это да-а-а! — раздался сзади голос Диего. — Это скорее Стена Мира, а не Дно.

Ставр оглянулся. Диего Вирт, задрав голову, смотрел вверх, на стену. В глазах его светились восхищение, изумление и недоверие. Рядом стоял Ян Тот, философски задумчивый и спокойный.

— Что вы об этом думаете? — спросил Грехов, не оборачиваясь.

— Нас держали, чтобы успеть создать этот ландшафт, — сказал Диего. — Сеятели где-то недалеко и наблюдают за нами.

— По-моему, это иллюзия, — тихо сказал Ставр, чувствуя, что вопрос больше относится к нему. — Гипноиндукционная картина уровня-5, игровая виртуальная реальность.

— Я же говорил: он тонко чувствует изменения поля Сил, — сказал Ян Тот. — Вы правы, Панкратов. Мы видим и чувствуем не то, что находится перед нами в действительности. Это — потенциальный барьер, отделяющий наш метагалактический домен от соседнего, не позволяющий клеткам-вселенным со своими наборами констант просачиваться друг в друга. Универсум в каком-то смысле — конгломерат таких клеток, приближающийся по инвариантности к абсолютному потолку сложности систем. Отдельная метавселенная, как наша, например, не реализует всех возможных материальных структур, Универсум — реализует, но для этого ему понадобилось создать клеточную структуру своего тела, разделенную потенциальными барьерами.